Пилот особого назначения

– Не знаю, – признался Ахилл Мария.

– Чего тут знать! – просветил командир бронетранспортера – молодой, улыбчивый парень, торчавший из башенного люка. – Это "Рахш" – ОБТ Конкордии! Хорошая железяка, новая!

Он показал большой палец, мол, уважаю.

– А что такое ОБТ? – спросил другой боец – тот самый плазмометчик, который так пособил под гранатным обстрелом.

– Основной боевой танк, – пояснил командир БТРа и перестал улыбаться.

В его понимании, спросить, что значит ОБТ равнялось росписи в собственно кретинизме.

– "Рахш" – это молния, – зачем-то сказал Просперо, который трясся на той же машине, облокотившись на башню и уперев ботинок в какой-то выступ. – Так звали коня богатыря Рустама из "Шахнаме".

– Откуда знаешь? – Спросил командир "брони" и ревниво посмотрел на де Толедо.

– К нам клоны перед войной в гости прилетали. Целая эскадра. Так они всю станцию напичкали этим своим "Шахнаме". Буквально всех задарили. Роскошные такие тома... с картинками... Вот я и прочитал!

– Дела-а-а! – протянул командир, попытался почесать затылок под шлемом и скрылся в башне.

Потом было зрелище танковоза "Элан-Б". Огромная П-образная конструкция, нахлобученная на собственно танкодесантный модуль, с кургузыми боковыми гондолами – там располагались двигательные группы. В центре возвышалась надстройка, похожая на рыцарский шлем – вся обтекаемая и зализанная. Спереди почти по всей длине танкодесантного модуля – откинутые десантные порты.

Красивая машина – венец конкордианского военного транспортостроения.

Сейчас эта красота была изрядно измордована. Самоходчики лупили по "Элану" с момента захода на посадку и до последнего, почти в упор, чтобы тот не смог удрать. Не смог.

Теперь по кораблю лазила призовая команда и саперы – последние готовили к взрыву, первые подбирали все ценное, что можно быстро уволочь. Самым ценным были баки с гидролеумом, который питает генераторы танковых электродвигателей.

"Элан-Б" стоял на выгоревшем поле – следы предпосадочной расчистки. Из стратосферы сбрасывается специальный десятитонный фугас с плазменным зарядом, дающий зону полного огневого испепеления диаметром девятьсот метров, плюс ударную волну и неминуемый последующий пожар за пределами зоны испепеления. Иначе на дородные махаонские кедры без проблем не приземлился бы даже этот гигант.

На пепелище возле посадочной опоры Ахилла поджидал полковник Меликов.

– Поздравляю с огневым крещением, – сказал он и пожал руку.

Эрмандадовец, которого все еще трясло от адреналина, подивился пасмурному обличию, но виду не подал, ответив встречной вежливостью.

– Поздравляю, товарищ комдив, с победой. Это было блестяще!

Полковник покачался с носков на пятки, поглядел на спешно заправляющиеся танки.

– Какое там блестяще... Четыре тысячи клонов. Слава богу, что почти всю "броню" мы им пожгли, – он пнул посадочную опору, – вот в этом вот кораблике. А десяток "Рахшей" все равно ушел! И десантуры три с полтиной... Да, мы их отбросили. Но разведка доносит, что к югу высадились еще две бригады! А в тылу зафиксировали приземление десятков планеров! Это егеря "Атурана", готов спорить. Сейчас развернутся – и привет. Да еще того гляди с воздуха проутюжат... Надо лыжи смазывать, разведка! А ты говоришь "победа"! Какая, на хрен, победа…

– Лыжи? Смазывать? – не понял эрмандадовец. – Но зачем?

– А-а-а! – махнул рукой полковник и зашагал куда-то.

– Это значит: "очень быстро убегать", – сзади обнаружился Лихтер.

– Понятно.

– А ты ничего, разведка! – он хлопнул Ахилла по плечу и армированный халкопон перчатки скрежетнул по поликерамидовому покрытию "Конкистадора". – Сперва, уж не обижайся, я думал, что ты так – говно! Усишки, как в музее, имечко – "де, де ла", скафандры понтовые – муха не сидела... А ты, оказывается, молодцом!

– Ну спасибо, – Ахилл Мария не знал, то ли обижаться на "говно", то ли радоваться комплименту, каким бы странным он ни был.

– Да не за что. Говорю как есть.

– Вы мне лучше вот что скажите: как получилось, что вся ваша техника уцелела? Просто интересно. Ведь клоны должны были отбомбиться еще с орбиты. Простите, я не верю, что им не были известны места дислокации ваших частей. Это же совершенно непосильная задача – их скрыть, как специалист по контрразведке говорю.

Лихтер постучал пальцем по шлему.

– Во! Соображаешь! Если ты мне сейчас скажешь "Палыч, так не бывает" – не обижусь, потому что так не бывает! Прикинь, в аккурат перед войной к Лёне, ну, к Меликову, явился какой-то мужик. Кстати, из ваших мужик. Из испанских. Как-то он представился... Эстебан? Или Соломон? Во! Салман Эстебан! И говорит: так и так, я не я буду – скоро на нас нападут! Уводите технику и людей в леса! Кто нападет? Клоны! Мол, гулял, приглядывался, да и вообще, информацию анализировал – будет война! Лёня, конечно, посмеялся. Но мужик упертый. Говорит, я не щегол, я майор осназа в отставке. Спорим, говорит, на два ящика коньяку, что война начнется между Новым Годом и Рождеством, а если точнее – десятым января? Уводи, говорит, людей на большие учения, имеешь право, а тебе только спасибо скажут. Если нет войны – все кучеряво, я тебе проставляюсь и от начальства благодарность за повышение боеготовности. Если есть – людей спасешь, иначе с орбиты всех накроют! Ну и тогда с тебя причитается.

– И что? – Ахилл Мария, в самом деле, не поверил, так как для профессионала вся история пахла чем-то сюрреалистическим.

– И то, что Лёня теперь тому мужику торчит... ну, в смысле, должен, – поправился Лихтер, делая скидку на иностранца. – Да и мы все. Мы-то над всей этой бодягой тоже долго ржали. Но Лёне-то интересно! Подбил всех: Махаонский крепостной полк ПКО, нас, пехоту, ракетные части... короче, всех. Три дня носился, и всех убедил. Все в режим усиленного несения службы! На маскированные позиции! В лес! Учения! По всей планете! Новый Год в полях встречали... И Рождество... А тут клоны! А мы – в полной боевой!

– Вот так история! – воскликнул эрмандадовец, а сам подумал, что все его усилия в данном секторе пространства пошли прахом из-за какого-то там отставного майора. – А где... герой?

– Черт его знает. Мобилизовался, конечно. Тут варианта два: или в ополчение, их сейчас в Кирте комплектуют, или к штурмовикам... У нас в городе батальон штурмовой пехоты с Урсулы. Не успели вывезти.

Ахилл Мария собирался еще что-то сказать, но его прервал вызов по командирскому каналу.

– Всем! Всем! Говорит штаб ПКО! К вам флуггеры! Через пятнадцать минут выйдут на рубеж атаки! Срочно валите оттуда!

И тут же злой голос полковника Меликова:

– Общая тревога! Строимся и уходим! Маршрут десять! Двигаемся на юг, к Кирте!

Лихтер невнятно выругался и убежал. На его место сразу же села мелкая лесная птица. Она поглядела на Ахилла Марию, наклонила голову с серым хохолком и закурлыкала.

– Улетай, глупая, – сказал тот по-испански. – Сейчас здесь будет ад!

Пичуга, наверное, не понимала языка Сервантеса или, в самом деле, была глупой. Она перелетела на закопченный посадочный башмак и снова исполнила свои песенки. Воздух вонял горелым силумитом, жженой сталью, отработанным топливом и еще чем-то, враждебным всему живому, по сравнению с чем запах лесного пожара казался милым и почти домашним.

Через десять минут Ахилл Мария уже несся по грунтовой лесной дороге, вцепившись в инструментальный ящик на крупе танка. Дивизия отступала или, как сказали бы во времена Сервантеса, вдалась в поспешную ретираду.

А еще через минуту половина горизонта полыхнула огненной сферой, аж земля ушла из-под гусениц – это взорвался танкодесантный корабль "Элан-Б". Ахилл Мария зажмурил глаза и крепче вцепился в ящик. Как настоящий эгоист, он даже не подумал о судьбе невинной лесной твари, которая только что могла испариться в потоках огня.