Пилот мечты

Хризолин нужен всем и постоянно. Потому как космические летательные аппараты строят все. Не обязательно даже — гигантские боевые звездолеты. Но — флуггеры, грузовые суда, планетолеты… А это — десятки тысяч двигателей, сотни тысяч дюз и различных профилей реакторной облицовки. А это всё — хризолин, хризолин и еще раз хризолин. Самый пластичный, удобный, технологичный материал из числа наиболее жаропрочных.

А кому нужны акселерированные животные?

Вывод номер один: никто по-настоящему важный обидеться на меня не мог. А значит…

Вывод номер два: правильно я Тосанена послал. Нечего!

Следовало сделать также практические выводы, и я их сделал.

Сантуш правильно предупреждал меня против Тойво. Да, он завистливый карьерист. И, да, он способен на подлость. Очень даже. Следовательно, надо держаться от него на расстоянии, держать ухо востро, не расслабляться.

Сотворив такую блестящую логическую цепочку, я успокоился и стал собираться ко сну, ибо вылет завтра предстоял ранний.

Но что-то в цепочке меня смущало. Было в ней слабое звено. Определенно.

Все-таки отчего Фурдик так от меня шарахнулся и отчего он был с лица белым, когда рассказывал про зверушек? И деньги вернул, что неслыханно, ведь все мы знаем, как нежно и бескорыстно Августин любит деньги. Что за фамилии так напугали бывалого бармена?

Допустим, решил я, кто-то из большого начальства занимается левыми делами, в число которых входит и контрабанда зверей. Это явно из разряда дел побочных, своего рода «хобби», приработок. Это в ОН не приветствуется, но, насколько я знаю, в уголовном порядке преследуется только производство акселератов, но никак не торговля. Контрабанда, конечно, противозаконна, но такие мелочи как животные, ничего кроме небольших штрафов повлечь за собой не могут.

Значит, я не встал на пути у теневых структур концерна. Это точно. Услышал я краем уха про партии ворованных зверей, которых некто вывозит из системы Шао с планеты Цилинь (с орбитыпланеты Цилинь?) при помощи сволочного Тосанена. И чем это мне грозит?

Ничем.

Документов я не видел. А информация несерьезная. И деньги там никакие. Вот если бы я узнал, что этот «некто» в компании Тойво вывозит установки люксогенового эмпориум-каталитического крекинга, вот тогда мне следовало бы побеспокоиться о срочном переселении в другую галактику, пока меня не переселили на тот свет.

Тосанен — пустобрех, решил я и уснул.

Досадно, но я упустил в своих рассуждениях из виду один важный момент. Дело в том, что бизнес бывает не только коммерческий. Но еще и политический.

В этой связи мне надо было беречься гораздо сильнее, чем я мог себе представить.

Глава 3

НОВАЯ СПЕЦИАЛЬНОСТЬ

Август 2621 г.

Орбитальная база «Тьерра Фуэга»

Тремезианский пояс, система Лукреции, планета Цандер

Крест — Разведупру ГШ:Считаю целесообразным проверить данные о контрабанде акселерированных животных, полученные техсредствами агента Куницы.

Разведупр ГШ — Кресту:Прошу не распылять силы на второстепенные направления.

Шумно отпраздновали день рождения генерала Родригеса.

Корпоративный праздник гремел и сверкал целых два дня, хоть сам сеньор генерал находился от нас в сотнях световых лет. Корпоративная культура требовательна к такого рода мероприятиям. Государственные праздники отступают на второй план в ущерб трудовому законодательству, что компенсируется праздниками сугубо внутренними.

Офисный планктон и складские работяги с радостью предаются нарушению трудовой дисциплины, сопровождаемой ослаблением бдительности начальства и общей недолгой расхристанностью. И это в порядке вещей. Главное, чтобы неофициальный отдых проходил на рабочем месте!

Я прикидывал, во сколько обходится частному капиталу обслуживание своей культурной особости, которая именуется корпоративным духом. Восемь-десять выходных сверх обычного абонемента, что навязывает государство, для концерна — острый нож. Под любыми предлогами сотрудников оставляют на работе в праздники, потому что надо зарабатывать деньги! Для хозяина. А не заниматься дома черт знает чем.

Целая когорта сотрудников вообще не знает, что такое выходной в честь праздника.

Например, наши несчастные бухгалтера, которые сидели за терминалами по двенадцать часов. Потому что раз в месяц надо сводить отчет, а разные дурацкие первомаи не про них писаны.

Так, товарищи?

Так.

Но сколько времени занимают офисные и прочие удовольствия, когда тысяча и один день рождения празднуется, не выходя из, не покладая на? От Дня Основания Концерна и дня произведения на свет сеньора Дитерхази, до именин какого-нибудь Зав. Отделом?

Зато все находятся на рабочем месте!

У нас на рабочем месте творился Содом. Форменный.

Достаточно сказать, что секретарша сеньора Роблеса оказалась с вашим покорным слугой в шикарно нелепом офисном сортире в шикарно нелепой позе, производя множество конвульсивных движений.

По станции ходили пакетики с самосадом от Пьера Валье (вот кто делал деньги!), а также с синтамексом.

Наутро важные херенте прятали друг от друга глаза и пытались аккуратно выяснить, не надо ли за что-нибудь извиняться.

В самых затейливых местах перекатывалась пустая тара: бутылки и пластиковые стаканчики — неотъемлемый атрибут корпоративной культуры. В еще более затейливых местах обнаруживались презервативы, а зеркало в офисном сортире оказалось чем-то заляпано. Даже не знаю, кто мог сотворить такое?! Ха-ха-ха!

В барах радостно пересчитывали выручку, уборщики уныло убирались, а личный состав не менее уныло приходил в себя.

— Может, поработаем? — слышалось в одних углах «Тьерра Фуэга».

— Да надо бы, — вяло отзывались в других.

Как я и сказал: день рождения отца-основателя отмечали два дня. День отмечали, день собирали воспоминания по кускам. И никто, ни один хрен, не работал.

Часов через пять после начала трудовой смены меня вызвали к сеньору Роблесу.

В приемной секретарша долго силилась что-то вспомнить, а потом спросила осторожно, как сапер на минном поле своей памяти:

— Андрей… м-м-м… я, кажется… я не сделала ничего такого вчера, м-м-м… ну вы понимаете?

Я понимал и ржал про себя.

— Что вы! Камиллочка! Мы с вами весь вечер обсуждали творчество Джованни Бокаччо!

— А кто такой Бокаччо?

— Это, вы знаете, как Иван Барков, только итальянец. Вот об этом мы и рассуждали.

Интерком сообщил, что сеньора Румянцева уже ждут, и я зашагал в сторону начальства. Меня провожали недоуменные взгляды секретарши и стрекот клавиш — это она в Сеть полезла, выяснять, кто такой Бокаччо. Или Барков. Я не я буду.

Роблес был свеж и бодр. Ваш покорный слуга тоже — спасибо детоксину!

В кабинете, правда, витал трудноистребимый запах перегара, на который извели разных жидкостей и табака эквивалентно месячной зарплате пилота первого класса. Высшее руководство вчера тоже расслаблялось, кто бы сомневался.

— Добрый день, сеньор Румянцев! — поприветствовал меня Роблес.

— Здравствуйте и с прошедшим вас праздником, сеньор Роблес! — ответил я.

— Спасибо. Ох, век бы не видать тех праздников… Присаживайтесь. — Повинуясь велению дистанционного пульта, мне под коленки уткнулось кресло. — Не желаете сигару?

— Не откажусь, — не отказался я и принялся слушать.

По кабинету поплыл сладкий кубинский дым, а начальство изложило суть вопроса. Мне показалось, что нужно покапризничать, так как эта суть напрямую моих обязанностей не касалась.

— Сеньор Роблес, я истребитель, как вы знаете. Я не уверен, что смогу посадить «Андромеду» на сейнер, который к тому же находится в море. Сейнер — это слишком малоразмерная площадка, да еще и не имеющая специального оборудования. Там нет приводных маяков, нет приспособлений для лазерной юстировки, которые необходимы для точного выхода флуггера на посадку. «Андромеда» — машина тяжелая и очень крупная. Риск слишком велик, я не могу взять на себя такую ответственность.