Про моркоff/on, Стр. 7

– Ир, а как ты с ним живешь? – спросила одна из однокурсниц таким испуганным тоном, что все засмеялись.

– В смысле? – спросила Ира.

– Ну, я не знаю… Он же такой… олигарх… его ж по телику показывают, он же с президентом на «ты», наверное… А ты с ним утром завтракаешь вместе. У меня это в голове не укладывается.

Тетки вокруг Иры замолчали, видно было, что всем интересно, как она ответит.

– Да перестаньте вы, ребята, – Ира обвела всех своими большими глазами, и сразу стало понятно, что говорит она абсолютно искренне, – сейчас Макс приедет, увидите: он совсем не изменился. Как был мальчишкой, так и остался.

В голове у Оли вдруг взорвался фейерверк. Макс? Ее Макс? На «ты» с президентом?

Дальше Олин мозг мгновенно проделал огромную работу, собственно, непонятно, почему он (то есть мозг) не сделал этого раньше, видимо, был заблокирован, чтоб не расстраивать хозяйку.

То есть Максим Ширяевский, олигарх и миллионер, тот, чья фамилия постоянно звучит то по радио, то по телевизору, это ее первая любовь! От такого открытия Оля просто онемела. Нет, безусловно она слышала про нефтяного магната Ширяевского, но была абсолютно уверена, что это однофамилец Макса, в голову не могло прийти, что это он и есть.

Не, а Ирка-то какова! Вот повезло дуре!

И тут Оля заметила, что в углу зала сидит Квашин и оживленно треплется с парочкой однокурсников.

«Опять трындит о какой-то ерунде»,– подумала Оля и ринулась к нему.

– Квашин, – начала она.

За годы семейной жизни Оля как-то позабыла имя мужа.

– Квашин, слушай, а Ирка что, за Макса замуж вышла? – Оля пыталась говорить бесстрастно, но голос получился какой-то визглявый.

– Ну да, – спокойно ответил ее супруг, – а ты что, не знала?

– Нет, я не знала, – прошипела Оля, – а он что, тот самый Ширяевский?

– В смысле? – обалдел муж.

– Это он нефтяной магнат? – сцепив зубы, спросила Оля.

Квашин смотрел на нее с таким изумлением, что Оля начала задыхаться от ярости. Заметив, что цвет лица супруги стремительно меняется с красного на темно-бардовый, Квашин быстренько ответил:

– Да он, он. Только он не нефтяной, а газовый. Да его ж по телевизору сколько раз показывали! Неужели не видела?

– Как я могу видеть, ты ж мне не даешь телевизор смотреть, у тебя ж если не футбол, то новости! – взорвалась Оля.

– Так его в новостях и показывают, – пожал плечами Квашин.

Оля уже совсем было собралась дать отпор наглому мужу, но споткнулась на полуслове. К ним подошла Ира.

– Оля, Алеша, как я рада вас видеть! Олечка, ты замечательно выглядишь! Совсем не изменилась! Алеш, а ты уже доктор? Когда будем Нобелевку обмывать?

Ира мило шутила. Даже наметанный взгляд Оли не нашел в ее словах издевки. И это было еще обиднее.

– Какая Нобелевка, ты что, – ответила за мужа Оля, – он еле главным инженером стал!

– Я ушел из науки, – тихо сказал Алексей.

– Он ушел! Я его ушла! А то так бы и сидел, как…

– Но почему? – оторопела Ира. – Он же талантище! Алеш, тебя ж в Москву звали, ты почему не поехал?

– Куда поехал? – взвизгнула Оля. – В общагу? На аспирантские сто двадцать рублей? Я этой науки тут нахлебалась, во! – Оля рубанула себя рукой по горлу. – Этот сидит в своей лабе, курит и кривульки на листиках рисует, а я с двумя детьми дома пеленки глажу. Хорошо, вовремя сообразила его на завод пристроить, так хоть от завода квартиру дали. А то так бы и жили в…

Оля оборвала себя на полуслове и добавила едко:

– Ну да, тебе этого не понять, ты-то все готовенькое получила. Небось живете где-нибудь на Рублевке и машина с шофером…

Ира покачала головой и начала говорить. Причем обращаясь почему-то не к Оле, а Алексею:

– Ну, на Рублевке-то мы всего пять лет живем… А пеленок и я в свое время нагладилась…

Ира явно хотела еще что-то рассказать, но тут открылась дверь, и в зал вбежал Макс. Ира просияла и ринулась к нему. Зал одним вздохом произнес шумное «Bay!» и тоже ринулся к нему. Ринулся… но остановился в полушаге. Это ведь был не просто Макс, а Максим Леонидович Ширяевский, человек из телевизора.

Макс постоял секунду, разглядывая знакомые лица, а потом сказал:

– Ну что, так и будем стоять? Может, потанцуем? И все сразу стало на свои места. Вернее, сдвинулось с места, зашумело и заверещало.

– Здорово!

– А заматерел, заматерел как!

– Водку будешь?

– А почему без охраны?

Макс вертел головой направо и налево и умудрялся отвечать всем:

– Привет. На себя посмотри, лысый, как Шандыбин! Водку? Буду. Охрана снаружи осталась.

«Заматерел, да, – подумала Оля, – но не потолстел ни на грамм». Она покосилась на своего мужа и сразу озверела. Квашин стоял, выпятив живот, улыбался энергичности Макса (а как было не улыбаться?!) и нес ко рту очередной бутерброд.

– А ты все жрешь? – рявкнула она. – Вон уже живот на коленях висит, а ты все трескаешь… Нормальные мужики, между прочим, в тренажерные залы ходят…

Квашин был настроен на редкость миролюбиво.

– Хочешь, я тоже пойду в тренажерный зал? – спросил он.

Оля тут же взорвалась:

– Конечно, тебе лишь бы дома не сидеть!

И гордо удалилась в сторону Максима, элегантно переставляя ноги на каблуках по прямой линии.

Квашин привычно пожал плечами и налил себе минералки.

Оля выбрала момент, когда почти все уже прикоснулись к кумиру и он остался в окружении двух-трех человек. Подошла поздороваться.

– Макс, привет!

– А, Оленька, здравствуй. Хорошо выглядишь!

Глаза бывшего жениха скользнули по Оле, но совершенно равнодушно.

– А ты постарел! – немедленно отомстила ему Оля за равнодушие.

Но Макс только рассмеялся:

– Зато поумнел! Оля напряглась.

– То есть ты хочешь сказать, что я нет?

– Ну, это ты уже сама домыслила.

Оля пристально смотрела ему в глаза и пыталась там найти отзвуки былых чувств. Она-то надеялась, что Макс при виде ее расчувствуется, скажет что-то вроде: «Как я жил без тебя эти годы?»

Или, на худой конец, признается, что «я еле выжил тогда, когда ты меня бросила».

Но к такому равнодушию Оля не была готова. Хоть бы он ненавидел ее, что ли?

А Макс совершенно перестал обращать на нее внимание, переключился на какие-то дурацкие разговоры с бывшими сокурсниками, а потом и вовсе отошел в сторону. Оказывается, кто-то сообразил захватить с собой гитару, и Максим Леонидович Ширяевский, магнат и олигарх, часа два наяривал «АББу». Причем самое противное было в том, что играл он исключительно для этой дуры Ирки, совершенно неприлично с ней заигрывая.

Квашины гордо удалились с вечера, не дожидаясь окончания банкета.

А курс 1987 года выпуска даже не заметил этой потери.

***

Ольга чувствовала себя Золушкой, которая не успела на распродаже ухватить карету, – как только подошла ее очередь, тыквы закончились. Всю обратную дорогу она тихо и свирепо ненавидела. Всех.

Своего тихого мужа, который безупречно вел машину и радовался молчанию жены. Однокурсников, которые сразу теряли интерес к мужу, когда узнавали, что он ушел из науки. Заводишко, который не может обеспечить своему главному инженеру нормальное существование. Макса – шикарного и покровительственного, но с неугасимыми детскими искорками в глазах.

Но больше всего – Ирку Кузовлеву. Эту дрянь, которая выгребла жар из печки ее, Оленькиными руками. Конечно, Макс тогда так переживал, что Оля ему отказала! Это теперь он вид делает, а тогда… Институт бросил, коммерцией какой-то занялся. Тут-то, наверное, его Ирка и подцепила. Вот куда она со второго курса пропала! Разгоряченное воображение выписало картину кузовлевского коварства во всех деталях.

«Значит, так, – думала Ольга. – Когда Максик затосковал, эта дрянь его затащила к себе в постель. И забеременела. Может, даже не от него, но Максим такой ответственный! А потом захомутала, присосалась, как пиявка, и теперь жирует на всем готовеньком!»