Шпион, который явился под Рождество

Из-за глушителя выстрелы прозвучали едва слышными щелчками, по комнате начал распространяться едкий пороховой запах. Каган поспешно подскочил к Михаилу и, пальнув повыше, поразил выстрелами охранников, которые на самом деле были уже мертвы. Показавшиеся в противоположном дверном проеме Яков с Виктором тоже, пригнувшись, стрельнули вверх, целясь под таким углом, чтобы не попасть под перекрестный огонь.

Трое телохранителей истекали кровью, со стонами скорчившись на полу. Последний повалился на двоих напарников, упавших раньше.

Шагнувший в комнату Михаил контрольно добил каждого охранника выстрелом в голову.

Тогда Каган пробежал обратно к распахнутой им двери в коридор и махнул Андрею, показывая, что можно заходить. Когда тот пронесся мимо, Каган сорвал с дверного косяка полоску пластыря. Теперь замок снова сможет защелкнуться. Закрыв дверь, он повернул задвижку, запирая ее наглухо, и вслед за Андреем вернулся в среднюю комнату, где уже бил в ноздри густой медный запах крови.

Перешагивая через тела убитых охранников, они соединились с остальной командой в третьей комнате, наружный вход в которую Яков тоже закрыл и запер на замок.

Андрей постучал в дверь ванной: три стука, затем два, затем один, сигнализируя, что можно выходить.

Короткая заминка, и дверь открылась. Перед Каганом предстала палестинка. Под чадрой трудно было разобрать, сколько ей лет и как она выглядит, но темные выразительные глаза смотрели встревоженно. Волосы няни прятались под черным покрывалом, мешковатое черное платье довершало облик.

На руках няня держала арабского малыша в синих ползунках, завернутого в одеяльце.

Испуганный взгляд женщины скользнул мимо Андрея с напарниками в глубь средней комнаты.

— Уже все, — пояснил Андрей.

Няня поняла, на это ее английского хватило.

Андрей протянул ей пухлый конверт.

— Оставшаяся часть денег. А теперь давайте ребенка.

Женщина при виде конверта нахмурилась, будто жалея, что согласилась во всем этом участвовать.

— Забирайте деньги, — настаивал Андрей. — Вы их заработали. И уезжайте куда-нибудь подальше.

Женщина мешкала.

— Виктор, — велел Андрей, — забери у нее ребенка.

Виктор перехватил младенца, и тот заерзал в непривычно неласковых руках.

Няня проводила его тревожным взглядом.

— Не волнуйтесь. С ним все будет в порядке, — успокоил Андрей.

Дождавшись, пока женщина возьмет конверт, Яков пустил ей две пули в грудь и одну в голову. Она опрокинулась навзничь и повалилась на белый кафель ванной. Яков, перешагнув через ручеек крови, выдернул конверт из безвольной руки.

* * *

— Следующей части рассказа в Евангелии от Матфея нет, — продолжал Каган. — О том, что римский император приказал провести перепись населения, говорится в Евангелии от Луки.

Он отпил кофе. Бодрящая горячая жидкость заструилась по пересохшему языку в горло. Правую руку Каган не отнимал от лежащего на коленях пистолета.

— Перепись была важна по многим причинам. Во-первых, на ее основе вычислялись налоги, которыми Римская империя облагала Израиль. А во-вторых, она вынуждала иудеев пускаться в путь, иногда очень далекий, тем самым напоминая, что они в полном подчинении императора.

— А зачем им было куда-то отправляться? — не понял Коул.

— Каждая семья должна была отметиться согласно своему племени — у иудеев это называлось «колено», — тому, к которому принадлежал супруг. А для этого надлежало прибыть в город, изначально связанный с данным племенем. Тут наш рассказ и переходит к Марии и Иосифу. Жили они к северу от Назарета, однако Иосиф принадлежал к колену Давидову, а родиной Давида был Вифлеем, расположенный в семидесяти пяти милях к югу. Марии с Иосифом предстоял тяжкий путь через горы и долы. А Мария к тому же была на большом сроке беременности, и это означало, что путь затянется, потому что передвигаться нужно будет осторожнее. В результате, когда они наконец прибыли в Вифлеем, там уже скопилось много народу, и остановиться на ночлег Марии с Иосифом оказалось негде. «Не было им места в гостинице», — говорится в Евангелии от Луки.

В темноте Каган допил кофе и наклонился поставить чашку на пол, стараясь не обращать внимания на боль в раненой руке. При этом он ни на секунду не отрывал взгляда от окна, где за густеющей пеленой снега едва виднелся размытый силуэт изгороди.

— Марии с Иосифом пришлось устраиваться на ночлег в хлеву. Там Мария родила, и младенца некуда было уложить, кроме как в ясли. Это такая длинная кормушка для скота. Если когда-нибудь попадешь в Вифлеем, Коул, увидишь, что в качестве места рождения Иисуса туристам показывают пещеру. Может, так оно и было. В Вифлееме много известковых холмов, так что в древности хлева и конюшни вырубали прямо в склоне. Мне версия с пещерой нравится, как-то пещера в плане обороны понадежнее, чем просто хлев.

У вас в рождественской сцене волхвы приветствуют Марию, Иосифа и новорожденного Христа прямо в хлеву. Однако это не совсем так. У Матфея сказано, что волхвы обнаружили младенца Христа с матерью в доме. Эти и другие подробности указывают на то, что прибыли они уже спустя некоторое время после появления Иисуса на свет.

По прибытии в Вифлеем они принялись выполнять поручение Ирода, расспрашивая о новорожденных детях и выясняя насчет необычных обстоятельств, сопутствующих появлению кого-либо из них на свет. Если хотите знать мое мнение, меньше всего они ожидали получить подтверждение собственноручно сфабрикованной байки. Они-то собирались слить Ироду дезинформацию, подкрепленную подходящими подробностями. Поэтому весть о младенце, рожденном в хлеву, волхвы сочли более чем подходящим штрихом к своей легенде: великий царь, явившийся миру в нищете и убожестве. Алчный Ирод от такого противоречия будет вне себя.

Однако, продолжив расспросы (чтобы обвести Ирода вокруг пальца, легенду надо было выстроить тщательно), волхвы узнали о еще одном необычном обстоятельстве, которое заставило их самих полностью изменить мнение.

— И что это было? — не удержался Коул.

— Обстоятельство касается другой группки в рождественской сцене. Ты ее уже называл.

— Пастухи?

— Именно. По Вифлеему прошел слух, будто пастухам довелось испытать нечто необыкновенное. В ночь, когда родился младенец, они стояли в поле, сторожа свое овечье стадо, и вдруг перед ними возникла в ярком сиянии таинственная фигура. Незнакомец объявил, что пастухи должны возрадоваться и идти в Вифлеем взглянуть на новорожденного младенца в хлеву, ибо младенец этот не кто иной, как спаситель. Тут же рядом с первым возникли другие сияющие фигуры, возвестившие: «Слава в вышних Богу, и на земле мир». Потом все разом исчезли, оставив пастухов одних в темноте.

У меня лично, Коул, честно признаться, от такого зрелища точно инфаркт бы приключился. Но у пастухов закалка оказалась покрепче. Оправившись от изумления, они преисполнились любопытства и решили в самом деле отправиться в Вифлеем и посмотреть, правду ли сказал им загадочный незнакомец. Прибыли и обнаружили в хлеву младенца — в полном соответствии с предсказанием.

Слухи об этом событии и дошли до волхвов. Те немедленно справились, где теперь найти пастухов, и были отправлены на поле, где пастухам явилась сияющая фигура. Там-то волхвы и услышали историю из первых уст. Разумеется, оставить такое без внимания они не могли. Не забывай, волхвы верили в волшебство. Заинтригованные, они начали спрашивать, где этот хлев и как найти младенца, но, как сказано у Матфея, к тому времени Мария с Иисусом уже перебрались в дом.

Кстати, что интересно, Иосиф в этом месте в Евангелии вообще не упоминается. У меня на этот счет есть своя теория, но о ней позже. А сейчас нам важнее знать, что волхвы великолепно умели пользоваться отзеркаливанием для вытягивания нужной информации.